В среде 14 процентов появилась новая тенденция: когда речь заходит о Крыме, начинать обсуждать сложности проблемы возврата: КАК вернуть. Обсуждение помимо приятного чувства себя самого как человека делового, не мечтательного и думающего о людях – очень приятного такого чувства государственного мужа, вершителя судеб и не абы как вершителя, а по-государственному – имеет еще одну приятную сторону. Выясняется, что отдать-то никак нельзя. Если думать о простых крымчанах. А значит что? А значит ничего отдавать и не надо. И значит, не такие уж мы подлецы. А это приятно!
Еще одна игра, в которую играет с нами собственная психика, всеми своими силами противящаяся тому, чтобы назвать себя тем именем, которое мы честно заслужили. И играют в эту игру с большим увлечением даже те, кто отчетливо понимает и беззаконность, и безнравственность захвата. Ходорковский и Навальный – они ведь не одиночки. Сходным образом думают миллионы четырнадцатипроцентников.
В чем здесь фокус? В чем, как говорят сегодня, «фишка»? А в том, что вопрос поставлен неправильно. Нам совершенно ни к чему думать – КАК отдать Крым. Вопрос КАК имеет смысл только после твердого решения – надо отдавать: награбленное не впрок и вообще подлость. Без такого принципиального решения поиски ответа на вопрос КАК – это поиски не путей исправления совершенного преступления, а поиск причин ничего не делать. Точно так же, как в пословице, что хотящий сделать ищет пути, а не хотящий – оправдания бездействия. Пути находятся очень просто: мы помним, как засыпали в СССР, а просыпались в РФ и на Украине. Тут главное – желание.
А с желанием-то как раз плохо. Ковровая информационная бомбардировка накрыла разных людей в разной степени. Кто стал законченным крымнашистом. Но есть и сотни градаций, промежуточных между полной сохранностью головы и полной ее, той же головы поврежденностью. Кто-то сомневается в отношении сбитого Боинга. Кто-то отрицает право Украины на сопротивление агрессии. Кто-то, признавая элементы агрессии, считает события в Донбассе гражданской войной. И так далее. И только совсем немногие не выпускают из рук линейку, все время сравнивая текущие события с бывшими здесь же 70 лет назад.
И поэтому соблазн доказать себе, что «волю дядюшки не мне менять» – что вернуть Крым уж никак невозможно, овладевает и людьми, на первый взгляд кажущимися вполне сохранными.
«Ну, а как же его вернуть? Ты-то что предлагаешь?» – уже слышу я вопрос. Отвечаю. Предлагаю этот вопрос – КАК? – не задавать. Как пустой и лукавый. А просто решить для себя, что отдавать надо. Потому что пока мы этой простой вещи не решим, мы НИКАК его не отдадим. И плохо от этого будет не Украине. И даже не столько Крыму. Сколько нам самим.
Какой смысл вообще обо всем этом говорить? Когда понятно, что без радикального изменения умонастроений людей и всей политической ситуации никакого возврата быть не может.
Есть смысл. И очень большой. Вопрос Крыма (и шире – вопрос Украины) для РФ сегодня вопрос не политический. И не экономический. Это гораздо более серьезный вопрос. Вопрос Крыма – это вопрос о том, соглашаемся ли мы считать откровенную мерзость доблестью или хотя бы просто «нормально» на том основании, что это наша мерзость. Если да, то мы дальше отправляемся в долгое плавание к «плохо», потому что считаем плохое хорошим. Или же мы отказываемся от всяких самооправданий и громко объявляем мерзость мерзостью? Своей мерзостью. А себя объявляем мерзавцами. И в награду получаем возможность направить нашу жизнь от «плохо», в котором мы и так увязли, к «хорошо».
Иными словами, вопрос Крыма это вопрос исправности нашего компаса. Не последний по важности вопрос для мореплавателя.
Александр Зеличенко
Источник: echo.msk.ru
