Информационная война ведется не только в СМИ. Она ведется посредством всех медиа-инструментов — включая кино, анимацию и даже товары массового спроса, которые стоя на полках в магазинах выполняют роль разносчиков вредоносного контента. И если взрослые люди в большинстве уже выработали иммунитет к такого рода воздействиям, детское сознание крайне восприимчиво к вмешательству.
Ребенка гораздо проще утянуть на сторону зла при помощи нехитрых приемов. Например, при помощи «сказок-перевертышей», в которых зло сделали добрым и привлекательным. Таким как всем известный Шрек. Привожу подробное исследование популярного мультфильма, раскрывающее скрытые смыслы и цели создания сказок-перевертышей.
Сказки-перевёртыши: новый жанр массовой культуры
Родители уже успели заметить, что последние лет 15 в массовой культуре появился новый сказочный жанр — инверсированная сказка, или сказка перевёртыш. Речь идёт о сказке со знакомым всем сюжетом, но рассказанной с неожиданного ракурса — от лица отрицательного персонажа. К таким сказкам относятся «Белоснежка и месть гномов» (режиссёр Т. Сингх, 2012) и недавно вышедшая «Малефисента» (режиссёр Р. Стромберг, 2014). Это направление даже проникло в школьные учебники. Например, учебник по обществознанию «Наш мир и наши права» (М, КомпасГид, 2011) предлагает оправдать Волка из сказки о Красной шапочке.
Но, пожалуй, самым ярким примером сказок-перевёртышей является вышедший в 2001 году культовый американский мультфильм «Шрек» (режиссёр Э. Адамсон). Фильм имел колоссальные кассовые сборы (около полумиллиарда $ при бюджете всего в 60 миллионов) и вызвал к жизни несколько продолжений. Несмотря на явно недетский характер мультфильма, который содержит многочисленные туалетные шутки и аллюзии на сексуальные темы, он стал популярен именно у детской аудитории. Вслед за выходом фильма по его мотивам появились игрушки, школьная канцелярия, компьютерные игры и даже серия шоколадных яиц.
Многие не видят ничего плохого в том, чтобы показывать «Шрека» своим детям: действительно, что такого в забавном мультфильме? Ведь, мол, время не стоит на месте, мы больше не боимся драконов и троллей, почему же не сочинять сказки по-новому?
Такое легкомысленное отношение к сказке очень выгодно создателям «Шрека» и подобных мультфильмов, а также владельцам всей сопутствующей детской индустрии. Ведь если бы родители всерьёз думали о воздействии на своих детей этой продукции, кассовые сборы были бы на порядок ниже.
Но позволим себе серьёзный подход к «Шреку».
Перевёрнутые герои
Главный герой — огр по имени Шрек. В русских переводах фильма Шрек назван великаном. На самом деле, никакой это не великан, а огр.
В русском фольклоре таких персонажей нет, однако огры весьма распространены в германском фольклоре.
Огры представляют собой сниженный образ человека: они тупы, иногда не владеют речью, нечистоплотны, вооружены большими дубинами, обладают выдающейся силой и прожорливостью. Хотя огры живут семьями и у них могут рождаться дети, зачастую они проявляют сексуальный интерес к человеческим женщинам, т.е. отличаются похотливостью.
В отличие от людей, которым огры противопоставлены, эти существа никогда не имеют собственного имени: даже у циклопа из «Одиссеи», аналога огра, не было имени. Полифем означает по-гречески «всем известный». Герою мультфильма имя, однако, даётся, при этом весьма зловещее: Шрек происходит от немецкого der Schreck «страх, ужас, отвращение».
Его «волшебный помощник» — Осёл
Обязательным персонажем классической сказки является волшебный помощник — животное (конь, птица) или мифическое существо (Морозко, фея). С исторической точки зрения, волшебный помощник — это то существо, в которое после пребывания в загробном мире символически перевоплощался инициируемый, что давало ему свойственную данному животному или духу силу. С точки зрения психологии, волшебного помощника можно рассматривать как персонифицированную способность героя, которую тот использует для прохождения испытаний.
В «Шреке» роль волшебного помощника играет Осел. Символика осла прозрачна. Со времён античности осел в европейской культуре олицетворял материально-телесный низ, то есть всё самое плохое, что есть в человеке: глупость, невежество, упрямство, отсутствие чести, похоть (вспомним «Метаморфозы» Апулея, басни Эзопа).
Эта символика не может интуитивно не считываться даже самыми маленькими зрителями «Шрека». И если в огре мы находим сниженный образ человека, то в осле мы находим сниженный образ волшебного помощника, персонификацию отрицательных черт героя, а не положительных.
Принцесса Фиона — принцесса-огр
Принцесса Фиона, женская половинка Шрека, тоже не совсем человек: она заколдована и каждую ночь превращается в огра. Кроме того, Фиона находится в башне, которую охраняет дракон. Мотивы колдовства и заточения чрезвычайно важны для понимания образа принцессы, ведь в «Шреке» принцесса заколдована и заточена в башню нехарактерным для классической сказки образом.
Заколдованный персонаж в классической волшебной сказке олицетворяет структурное нарушение целостности психики — некоторое повреждение, в результате которого человек вынужден вести себя гораздо хуже, чем мог бы. Немецкая исследовательница Мария-Луиза фон Франц сравнивает состояние колдовских чар в сказке с состоянием невроза: «люди, оказавшиеся во власти невроза, обычно страдают от постоянного внутреннего конфликта и имеют пагубные склонности и по отношению к самим себе, и по отношению к окружающим» (М. Л. фон Франц, «Избавление от колдовства в волшебных сказках», из-во Класс, 2007.). Таким образом, снятие с персонажа заклятия есть преодоление его поврежденности, возвращение герою утерянного человеческого облика.
Но в «Шреке» всё совсем не так. Снятие заклятия с Фионы ведёт не к преображению, а к её окончательному падению. Поскольку в классической сказке вид животного, в которое оборачивается человек, указывает на обуявшие им инстинкты: превращение в осла говорит о необузданной похоти, в птицу — о склонности человека к излишней мечтательности, в медведя или тигра — о неконтролируемой агрессии, разрушительном гневе. В «Шреке» мы находим превращение Принцессы в огриху, что говорит о её регрессе к низшим, примитивным формам существования — о её добровольном отказе быть человеком.
Образ зла — привлекательная Дракониха
Заслуживает внимания и фигура дракона. Мотив похищения девушки драконом широко распространен в мифологии и восходит к древнейшему обряду, во время которого девушку приносили в жертву духу вод, обычно реке, от разливов которой зависело выживание людей (Нил, Хуанхэ), — позднее этот дух стал персонифицироваться в образе дракона. В какой-то момент человечество отказывается от человеческих жертвоприношений, но память об обычае — а вернее, о его преодолении — сохранилась в фольклоре.
Героем становится уже не дух-похититель (Змей Горыныч), а тот, кто освобождает похищенную девушку (Иван-царевич). Дух-похититель, наоборот, демонизируется — отсюда отождествление Дьявола с драконом, которое в христианской традиции восходит к «Апокалипсису» Иоанна Богослова.
В «Шреке» же мы, неожиданно для себя, обнаруживаем привлекательный образ дракона. Дракон оказывается прекрасной девушкой. И здесь важна не только лесбийская подоплёка (ведь в классической сказке дракон похищает девушку для того, чтобы жениться на ней), важно объявление дракона привлекательным персонажем.
Отныне кровавое, демоническое, лишающее жизни начало, с которым человечество боролось и в муках побеждало, становится интересным и заманчивым. И если огр Шрек — это сниженный образ человека, то привлекательная дракониха — это возвышенный образ сатаны.
Перевёрнутый сюжет
Сюжет Шрека строится на классическом для сказок мотиве путешествия и змееборства. Однако, и борьба с драконом, и путешествие оказываются лишены того глубокого смысла, которым наделяет их волшебная сказка. Шрек покидает дом не потому, что он хочет чего-то достичь, а потому, что он не хочет, чтобы у него на болоте жил кто-то еще.
В «Шреке» побудительным мотивом к действию становится желание отгородиться от мира, чтобы его «оставили в покое» и не беспокоили те существа, которые приходят к нему на болото. Идеалом объявляется не активное, творческое начало, а наоборот — инертное, пассивное.
Выворачивается наизнанку и мотив борьбы с драконом. Как уже отмечалось, в историческом смысле победа человечества над драконом — это память о важнейшей ступени развития человечества. В сказке победа над драконом означает обуздание сил хаоса, торжество героя над смертью.
Сражение с драконом требует от героя не только сразиться со злом и остаться при этом человеком, но и вывести за собой то слабое человеческое существо (принцессу), что томится у зла в плену. Не будет преувеличением сказать, что сказочная победа над драконом в народной культуре имеет тот же смысл, что в христианстве имеет представление о сошествии Христа во Ад.
Однако в «Шреке» дракон не побежден! Вместо сражения с драконом, нам предлагают малоубедительный «экшн», из которого мы узнаём, что Шрек не желает сражаться с Драконихой, а Дракониха — это положительный персонаж.
Нежелание главного героя бороться свидетельствует о нежелании бороться со своими страстями, об отказе от внутреннего роста и бегстве от самого себя. Не герой побеждает зло, а зло оказывается помощником героя.
Вскоре мы встречаем Дракониху в слезах: оказывается, она тоскует по Ослу. Получается, что она не только не злая, но еще и способна любить! Это окончательно переворачивает всё с ног на голову: утверждается, что самая злая, самая низменная сторона человеческой души, препятствующая духовному восхождению человека, не только не должна быть уничтожена, но должна получать сочувствие, уважение и всяческие почести.
Итак, что мы имеем в сухом остатке?
— В основе «Шрека» лежит идея не развития, а регресса. Если классическая сказка даёт модель преодоления заклятия (оно же — одержимость человека страстью), то Шрек даёт обратную модель — подчинение человека своей собственной страсти, т.е. модель разложения личности.
— В качестве главных героев, т.е. тех героев, с которым будет себя ассоциировать юные зрители, выступают пассивные, безвольные персонажи. Их прототипами являются огры — сказочные существа, олицетворяющие добровольный отказ человека от развития.
— В «Шреке» перевёрнута полоролевая структура психики, то есть детям даны модели поведения героев, несвойственные их полу. Фиона не только отличается отсутствием женских качеств — скромности и мягкости, но проявляет абсолютно мужское поведение (вспомним сцену с разбойниками). А дракон вообще оказывается женщиной. Кстати, если рассматривать классическую сказку с позиции психоанализа, дракон олицетворяет отрицательную часть мужской души — чрезмерную маскулинность, которую мужчине необходимо побороть в себе, чтобы достичь гармонии. О чем же говорит дракон женского пола? Видимо, о том, что Шрек сам не знает — мужчина он или женщина (очень актуальная проблема в связи с «открытием» на Западе в последние 15 лет сразу нескольких гендеров).
— Мультфильм предлагает взглянуть на зло с положительной стороны как на нечто привлекательное, интересное и глубокое. «К твоему сведению, — говорит Шрек Ослу, — огры не так просты как кажется… огры — многослойны».
Всё это постмодернистское варево только на первый взгляд кажется безобидным. В «Шреке» есть одна тема, которая хотя и отодвинута на второй план, но твёрдо проводится авторами. Речь идёт о ненависти ко всему живому: мультфильм начинается с того, что от утренних гигиенических процедур Шрека гибнут рыбы в водоеме; Шрек и Фиона по очереди ловят лягушку и змею и надувают их; Фиона жутким образом расправляется с птичкой, а затем жарит яичницу из яиц, которые та высиживала. Такие сцены не только травмируют детскую психику, но и учат маленького человека насилию и жестокости.
«В моем распоряжении есть картотека преступлений: биографии (с раннего возраста) подростков, которые совершили в годы отрочества преступления, проявив жестокость, бессердечие, садизм, — писал выдающийся советский педагог В.А. Сухомлинский. — Почти во всех случаях первичным и главнейшим источником преступления было безжалостное уничтожение живых существ в детстве».
Для маленького ребенка все предметы вокруг одушевлены, и для него нет разницы между человеком и животным, между животным и игрушкой. Но если по отношению к взрослым ребенок чувствует себя слабым и беспомощным, но по сравнению с бабочкой, щенком или птенчиком — он большой и сильный. Из этого чувства власти над беспомощным, но живым существом в ребёнке должно вырастать желание заботиться, помогать, беречь и ценить, то есть быть по-настоящему мужественным и сильным.
Уничтожение же живых существ в детстве, а тем более смакование таких сцен на экране, не может не привести к развитию садистских наклонностей, желанию мучить других людей и ненависти к ним.
Духовная лаборатория ребёнка, или почему нужно беречь сказки
Сказка — это не просто один из многочисленных жанров художественной литературы. Сказка адресует нас к древнейшим пластам человеческого опыта. Слушая сказку, ребёнок не только приобщается к образцам высокой словесности, но и получает совокупный опыт его далёких предков, самостоятельно переживает всю историю человечества. Как это происходит?
Ещё в первой половине прошлого века наш соотечественник В.Я. Пропп в своих книгах «Морфология волшебной сказки» и «Исторические корни волшебной сказки» убедительно показал, что сказка восходит к обряду инициации на древнейшем этапе родоплеменного строя. Смысл обряда инициации заключался в том, что человек умирал в своем статусе неполноценного члена общины (ребенка) и рождался заново — уже полноценным членом общины (взрослым). При этом в момент символической смерти инициируемый получал сакральные знания, отражающие представления об устройстве и его происхождении, об отношениях между человеком и духами, о власти охотника над животными (такой обряд проводился в охотничьей избушке — она же «избушка на курьих ножках»).
При переходе от родоплеменного строя к государственности необходимость в обряде инициации отпала, однако память о нём сохранилась в форме сказки: отсюда путешествия к Бабе-Яге, на край света и т.д. На сюжетный стержень сказки стали наслаиваются явления более поздней действительности, поэтому первобытные представления о мире (магические способности) соседствуют в сказке с феодальной структурой общества (царь, крестьянин). Для чего же ребёнку сакральные тексты столь далёкой эпохи? Как известно, онтогенез повторяет филогенез: индивид повторяет в своем развитии развитие всего вида homo sapiens. Как зародыш в теле матери постепенно превращается из «головастика» в человека, так и в своём духовном развитии ребёнок переживает все стадии становления человечества — от первобытной до современной. И сказка — это первая ступень на этом нелегком пути.
Не случайно, что в XX веке к исследованию сказки подключилась психология, включая такое её направление, как психоанализ. Один из отцов этого метода, Карл Густав Юнг, в своих работах (например, в статье «Душа и миф. Шесть архетипов») показал, что сказку можно понимать как повествование о внутрипсихической жизни человека. Испытания, которым подвергается герой, метафорически рассказывают о трудностях на пути становления личности, а венчающий сказку брак говорит о благополучном преодолении этих трудностей и достижении человеком целостности. Злых персонажей юнгианская школа трактует как отрицательные черты характера, борясь с которыми, человек становится духовно зрелым. Любую сказку можно расшифровать, проанализировав содержащиеся в ней метафоры, которые считываются ребёнком интуитивно, однако вполне доступны и сознательному, взрослому, восприятию.
Гуманитарные исследования в области сказки подтвердили необходимость её широкого использования в обучении и воспитании. «Сказка неотделима от красоты, способствует развитию эстетических чувств, без которых немыслимо благородство души, сердечная чуткость к человеческому несчастью, горю, страданию, — писал выдающийся советский педагог В.А. Сухомлинский. — Благодаря сказке ребенок познает мир не только умом, но и сердцем».
«Красавица и Чудовище»: сказка о преобразующей силе любви
«Шрек» базируется на классической европейской сказке «Красавица и чудовище». Современный ребёнок обычно знакомится с этой сказкой по сборнику Ш. Перро, а также диснеевскому мультфильму. В русской культуре сказка с аналогичным сюжетом называется «Аленький цветочек» и известна в обработке С.Т. Аксакова или по одноимённому мультфильму.
«Красавицу и чудовище» можно назвать краеугольной сказкой всей европейской культуры, поскольку она имеет глубоко христианский смысл. Сказка посвящена преобразующей силе любви: познав доброту Чудовища, Красавица не только перестаёт обращать внимание на его уродливую внешность, но и находит в себе силы полю бить его прекрасную душу. Подлинная любовь Красавицы (не к внешней форме, а к содержанию) превращает уродца в прекрасного принца. Что же нужно, для того, чтобы любовь стала преобразующей силой? Сказка даёт нам ключ к знанию об этом.«Красавица и чудовища» начинается с просьбы девушки привезти ей розу. Роза символизирует не только желание любви, но и чистоту самой девушки: не случайно этот цветок был атрибутом Иисуса Христа, Богородицы, многих святых и самой като-лической церкви. Таким образом, сказка обозначает необходимые условия для возникновения преобразующей любви: человек должен не только сам очень этого захотеть, но и быть чистым, то есть внутренне готовым к преображению. Что происходит дальше? Дальше в сказке описано путешествие купца за розой. Это путешествие тоже имеет глубокий смысл. Почему Красавицу не устраивала роза из собственного сада? Почему ей нужна неабы какая роза, а такая, «краше которой нет на всём белом свете»? Речь идёт, конечно, не о капризности девушки: необходимость пуститься в испытания ради розы на языке сказки означает то, что для достижения счастья, гармоничных любовных отношений необходимо приложить немалый труд. Недостаточно просто воспользоваться тем, что есть, надо всему обучиться самому, пройдя через испытания — как внешние, так и внутренние. Об испытаниях рассказывает история пребывания девушки в плену у Чудовища: она должна остаться одна в безлюдном замке, должна встретить его страшного хозяина с доброжелательностью и приветливостью, не должна жаловаться. Страх, одиночество и неопределенность — это те чувства, которые должен преодолеть человек в момент выбора жизненного пути. Но есть ещё одно испытание. Получив возможность уйти из страшного замка, Красавица должна по собственной воле туда вернуться — из чувства ответственности перед Чудовищем, которое без нее бы погибло. Благодаря тому, что Красавица не испугалась испытаний и смогла почувствовать ответственность за ближнего (каким бы неприятным он для неё ни был), она стала королевой богатого королевства, женой прекрасного короля, что в переводе с языка символов означает обретение духовной зрелости, становление личности.
Сказку «Красавице и Чудовище» также можно интерпретировать на уровне индивидуальной психической жизни. Перед нами картина женской души, имеющей глубокую привязанность к отцу при отсутствии связи с матерью (во всех версиях этой сказки Красавицу воспитывает отец). Такая привязанность может обернуться утратой женственности, превращением женщины в мужеподобное существо. В этом смысле, Чудовище в сказке — это комплекс маскулинности, который женщине необходимо в себе преодолеть. Преградой к преодолению этого комплекса является связь Красавицы с отцом: уже живя в замке у Чудовища и подружившись с ним, Красавица всё же продолжает тосковать по дому.
Лишь вновь побывав в родном доме и как бы попрощавшись с отцом, Красавица преодолевает тяготящую её связь. И именно в этот момент Чудовище прекращается в принца: комплекс маскулинности теперь не угрожает личности девушки, а наоборот становится её органической частью. Женское и мужское начало уравновешивают друг друга, а брак в конце сказки говорит о благополучном исходе внутренней борьбы. И вот, мы снова видим отца: обретая собственную личность, человек получает возможность понять и заново полюбить своих родителей, интегрировать опыт предыдущих поколений — в свой собственный. Таков глубинный смысл сказки, которую «выворачивает» «Шрек».
Владимир Иванов, Анна Желонкина
Источник: vladbard.blogspot.ru
