Последователи Христа сумели создать в КНДР нелегальные общественные структуры
На днях на родину вернулись два гражданина США, проведшие некоторое время в заключении в Северной Корее. Один из них, американец корейского происхождения Кеннет Бэ, был осужден за подготовку государственного переворота и приговорен к 15 годам каторжных работ (его освободили досрочно, но он отсидел в тюрьме КНДР два года — больше, чем кто-либо из иностранцев за 40 лет). На самом деле Бэ арестовали за попытку наладить контакты с местным христианским подпольем. Как бы удивительно это ни звучало, но в одном из самых закрытых государств мира последователи Христа сумели сделать то, что не удавалось раньше никому: создать не зависящие от власти общественные структуры, по сути, катакомбную церковь.
Христианство в довоенный период
В первой половине прошлого столетия именно Север был средоточием корейского христианства. В Пхеньяне, например, к концу 1930-х годов примерно треть горожан исповедовали религию Христа, хотя доля его последователей в населении страны в целом была ничтожна — около одного процента (массовая христианизация Южной Кореи произошла значительно позже).
Христианство пришло в Корею в конце XVIII века, и с самого начала его распространение было тесно связано с прогрессивными западными идеями, в том числе и с научными знаниями о мире. Эта тенденция усилилась век спустя, когда в Корее появились протестантские миссионеры, сразу приступившие к созданию сети средних и высших учебных заведений. Именно миссионерам Корея обязана своей системой образования. И неудивительно, что христиане, составлявшие тогда ничтожную долю населения, преобладали среди первых корейских врачей, инженеров и ученых, равно как и в рядах активистов борьбы за независимость. В период японского правления, в 1910-1945 годах, христианство было еще и альтернативой синтоизму, насаждаемому колониальными властями.
Большинство отцов-основателей корейского коммунистического движения происходили из христианских семей. Не был исключением и сам Ким Ир Сен. В пожилом возрасте он вспоминал, как сильно скучал на церковных службах, куда его водили старшие. Действительно, семья, давшая миру генералиссимуса Ким Ир Сена и, соответственно, его внука, нынешнего северокорейского руководителя маршала Ким Чен Ына, принадлежала кругу активных протестантов.
Однако эти связи с коммунистическим движением не слишком помогли корейским христианам в послевоенный период. Впрочем, поначалу, сразу после освобождения страны от японцев (и ее раскола на Север и Юг), новая власть в Пхеньяне попыталась создать проправительственные христианские организации и наладить сотрудничество с немногочисленными священниками левой ориентации. Решающую роль в этих попытках приручить христиан играл пастор Кан Рян Ук, дальний родственник Ким Ир Сена по материнской линии.
Родители «Солнца Нации», «Железного Всепобеждающего Полководца» Ким Ир Сена были протестантами Фото: Reuters Чуждая идеология
Однако вскоре логика Холодной войны вкупе с крайним радикализмом, присущим Ким Ир Сену и его окружению, положили конец этим попыткам компромисса с христианскими группами. Христианство все чаще воспринималось как идеология, тесно связанная с Соединенными Штатами. Действительно, американские миссионеры сыграли в истории корейского протестантизма огромную роль. В условиях Холодной войны и внутрикорейского противостояния это означало, что на севере полуострова христианство оказалось в положении враждебной идеологии, а его сторонники стали восприниматься властями как потенциальная пятая колонна Сеула и Вашингтона.
В КНДР к христианству относились очень жестко даже по меркам соцлагеря, где «опиум для народа» тоже не слишком жаловали. Большинство северокорейских священников и христианских активистов, осознав, в каком направлении развивается ситуация, предпочли уйти на Юг — благо до Корейской войны сделать это было несложно.
В годы Корейской войны христиане однозначно причислялись к подозрительным элементам (часто не без оснований — симпатии к Югу в их среде были очень заметны и под влиянием гонений усиливались). В стране велась активная антихристианская пропаганда, представлявшая миссионеров шпионами, а верующих — наивными жертвами их коварства. Агитаторы рассказывали истории, как миссионеры использовали созданные ими христианские больницы для проведения биологических экспериментов над беззащитными и доверчивыми корейцами или для торговли органами.
Во время войны большинство церквей было закрыто, и к концу 50-х христианские общины прекратили свое существование. В декабре 1964 года Ким Ир Сен гордо заявил: «В нашей стране успешно завершен процесс реформирования всех верующих», — а потом сообщил, что руководители иных стран удивлены этим беспрецедентным успехом КНДР. Далее он объяснил, что религию в Северной Корее уничтожили не власти, а американские империалисты, варварское поведение которых заставило всех северокорейских христиан прозреть и, отказавшись от религиозных предрассудков, вступить в ряды строителей нового общества. Это выступление Ким Ир Сена означало, что отныне религии в стране не существует и КНДР стала «страной, свободной от религиозных предрассудков» (другим таким государством была Албания, объявившая о полном искоренении «религиозного дурмана» в 1968 году).
Православный храм в Пхеньяне Фото: Pedro Ugarte / AFP
Конечно, нельзя исключать, что некоторое количество христиан продолжали исповедовать свою веру тайно. Об этом косвенно свидетельствует факт, что власти не прекращали вести активную антирелигиозную пропаганду и в 60-е годы. Однако из публичного пространства религиозная деятельность была вытеснена полностью. Как было сказано в 1969 году, «среди почти 200 стран мира есть только одна, которая полностью ликвидировала предрассудки, полностью ликвидировала религию, и этой страной является наша славная Корейская Народно-Демократическая Республика» (про Албанию авторы этого текста, похоже, забыли).
Ветер перемен
Ситуация несколько изменилась после 1973 года, когда в северокорейскую печать вернулись упоминания о христианских организациях. Неожиданно возникла из небытия Ассоциация корейских христиан, созданная еще в 40-е под председательством все того же пастора Кан Рян Ука. Однако задачи воссозданных религиозных организаций были чисто внешнеполитическими: их главной миссией стала работа с зарубежными, в первую очередь южнокорейскими, христианами. Южная Корея стремительно христианизировалась, причем в политическом отношении южнокорейские иерархи делались все более левыми или, по меньшей мере, критически настроенными по отношению к правящим в Сеуле режимам. В этой обстановке для Пхеньяна было важно наладить контакты с христианами-оппозиционерами на Юге. Поэтому и реанимировали Ассоциацию корейских христиан, равно как и другие религиозные организации.
Однако внутри страны вплоть до середины 80-х не наблюдалось никакой христианской (равно как и иной) религиозной деятельности. Все сводилось к тому, что представители Ассоциации корейских христиан время от времени подписывали обращения, осуждавшие политику США и «южнокорейских марионеток», да встречались на приемах с иностранными делегациями.
Следующее послабление произошло в 1986-88 годах, когда в Пхеньяне неожиданно открылись протестантская и католическая церкви (одновременно подобные уступки получили и буддисты). На самих жителей столицы это событие произвело сильное впечатление, ведь на протяжении десятилетий здание с крестом на крыше можно было увидеть только в кино, изображаемым как прибежище шпионов и садистов. Впоследствии в Пхеньяне открылись еще одна протестантская церковь и православный храм, так что сейчас в столице КНДР официально признаны четыре религиозные общины, а посещение службы в одном из храмов входит в обычную программу иностранных делегаций.
Есть разные мнения по поводу того, насколько аутентичны эти церкви и их прихожане. Говорят, что все воскресные богослужения не более чем спектакли, единственная задача которых — в присутствии зарубежных гостей демонстрировать существующие в КНДР религиозные свободы. Полностью исключать этого нельзя — дурить голову иностранцам в Пхеньяне действительно любят, а эффективный контроль над населением заметно облегчает подготовку и проведение таких постановочных мероприятий. Впрочем, возможно и то, что хотя бы часть прихожан — настоящие верующие, пусть и находящиеся под присмотром властей.
Христианство made in China
Однако с конца 90-х в религиозной жизни КНДР наметились серьезные перемены: христианство, казалось бы то ли вовсе искорененное, то ли полностью взятое под контроль, двинулось в страну нелегально. Ситуация напомнила первую половину XIX века, когда в Корею из Китая проникали и христианская литература, и готовые отдать жизнь за веру проповедники.
Главной движущей силой выступили южнокорейские церкви и миссионеры. Статистика утверждает, что сейчас христиане, преимущественно протестанты, составляют около 30 процентов населения Южной Кореи. При этом следует учитывать два важных обстоятельства. Во-первых, христианство в Южной Корее является религией элитарной: чем выше у корейца доход и образование, тем больше вероятность, что он исповедует христианство. Во-вторых, христиане Юга относятся к своей вере чрезвычайно серьезно. Регулярное посещение церковных служб, молитва перед едой, изучение Библии — повседневность большинства корейских христиан. Характерна для них и активная поддержка миссионерства — маленькая Корея по количеству направленных за границу проповедников слова Христова уступает сейчас только США.
Богослужение в католическом храме Пхеньяна Фото: Lee Jae Won / Reuters
Понятно, что спасение душ жителей Северной Кореи, находящихся под властью безбожного правительства, представляется южнокорейским миссионерам важнейшей задачей. Однако до конца 90-х было непонятно, как к ней подступиться, ведь КНДР проводила жесткую политику самоизоляции.
Ситуация изменилась в конце 90-х, когда через почти не охраняемую границу в КНР двинулись сотни тысяч беженцев, искавших там спасения от голода, свирепствовавшего в Северной Корее. В Китае они оказались не просто на земле, заселенной этническими корейцами (гражданами КНР, разумеется), но и на территории, где активно действовали южнокорейские миссионеры. С 1990 года южнокорейское церковное присутствие в приграничных районах Китая было очень заметным, хотя миссионеры занимались не оказавшимися там гражданами КНДР, а местными этническими корейцами.
Очень быстро беженцы обнаружили, что в КНР им могут помочь только в христианских церквях. Там их кормили, давали работу, временами прятали от полиции, которая пусть и вяло, но пыталась отлавливать нелегальных мигрантов. Результат — рост интереса беженцев к христианству, часто симулируемый, но иногда и вполне искренний.
Когда голод закончился и экономическая ситуация улучшилась, беженцы, в том числе новообращенные христиане, вернулись на родину. Они везли с собой Библии и прочую христианскую литературу. Некоторые прошли и ускоренную миссионерскую подготовку в церквях приграничных районов. Несмотря на заметное ужесточение пограничного контроля, произошедшее в последние два-три года, профессиональные контрабандисты по-прежнему пересекают границу без особых проблем, так что базирующиеся в Китае проповедники поддерживают контакты со своими единоверцами на территории КНДР.
Неизвестно, много ли миссионеров-добровольцев ведут в Северной Корее проповедь слова Божия, но очевидно, что власти восприняли их как серьезную угрозу. Для этого есть основания: произошедшая в последние десятилетия стремительная христианизация Южной Кореи, равно как и необычная истовость тамошних христиан, показывают, что это вероучение может рассчитывать на немалый успех и в КНДР. Поэтому спецслужбы ведут работу против христианского подполья, а в КПЗ, где проверяют выданных Китаем нелегальных иммигрантов, усилия следователей во многом направлены на выявление тех, кто имел контакты с церковными организациями. В отличие от большинства высланных из Китая мигрантов, отношение к которым сейчас достаточно спокойное (обычное наказание — несколько месяцев заключения), людей с церковными связями ждут суровые наказания.
За проповедь Благой Вести Кеннет Бэ отсидел два года в КНДР Фото: Kyodo Kyodo / Reuters
Время от времени нести Благую Весть в Северную Корею пытаются и граждане западных стран, но у них обычно это получается достаточно неуклюже. Кеннет Бэ, который был одним из активных участников миссионерских групп, занимавшихся работой с жителями КНДР, — исключение. Куда более типичны недавние случаи с американцем Джеффри Фоулом, попытавшимся оставлять Священное Писание в туалете клуба моряков, или австралийцем Джоном Шортом, вздумавшим раздавать Библии на улице, да еще в день рождения генералиссимуса Ким Чен Ира. В обоих случаях неудачливые распространители религиозной литературы были задержаны и после короткого заключения выдворены из страны.
Как бы то ни было, нет особых сомнений, что, так сказать, «подпольный обком» — или, точнее, епископат — действует. В последние 10-15 лет в Северной Корее возникло христианское подполье. Его масштабы не следует преувеличивать, да и усилия направлены почти исключительно на выживание. И, тем не менее, христианам удалось то, о чем не могут и мечтать представители иных оппозиционных сил: они создали в КНДР нелегальные общественные структуры.
Андрей Ланьков
Источник: lenta.ru
