Хочу поговорить не о взаимоотношениях интеллигенции с властью предержащей, как вы наверняка подумали (тут-то всё давно жевано-пережевано), а о том, может ли сама интеллигенция держать власть.
В прошлый раз я писал о печальном юбилее (120-летии воцарения Николая II), и вот неделю спустя подошла годовщина еще более кислая. Не потому что 97 лет назад в Петрограде победила безжалостная и бесчеловечная сила (эка невидаль для нашей истории), а потому что в этот день рухнула и обанкротилась идея «интеллигентской» власти, каковой безусловно являлось Временное правительство. Я и сегодня воспринимаю то фиаско как личную потерю. Единственный раз в российской истории государством попробовало управлять идеологически и стилистически близкое мне сословие – и оказалось ни на что не способно.
Оговорюсь во избежание лишних дискуссий, что гайдаровское правительство начала 1990-х годов, тоже интеллигентское, все-таки было несколько иным сюжетом: не про интеллигенцию на капитанском мостике, а про «еврея при губернаторе»; настоящей власти у тогдашних рыночников-реформаторов не было, и при первой же возможности их, как мавра, сделавшего свое дело, настоящая власть турнула безо всяких онёров.
Иное дело – правительство России в феврале 1917 года. Давайте вспомним тех министров.
Председатель правительства Георгий Евгеньевич Львов. Филантроп, альтруист. Доживал в эмиграции, бедствуя и зарабатывая физическим трудом.
Министр иностранных дел Павел Николаевич Милюков. Профессор, автор замечательных «Очерков по истории русской культуры». Это его заслонил от пули ультраправого террориста отец Владимира Набокова.
Министр юстиции Александр Федорович Керенский. Защитник на «политических» процессах в годы реакции. Выдающийся оратор. Всех пережил, умер девяностолетним в Америке.
Военный министр Александр Иванович Гучков. Человек-легенда, редкий тип интеллигента-мачо.
Сражался за свободу угнетенных народов по всему миру, дрался на дуэлях, обладал незаурядными организаторскими способностями. Умер в эмиграции.
Министр путей сообщения Николай Виссарионович Некрасов. Видный инженер. Остался в СССР.Естественно, расстрелян – за «вредительство».
Министр торговли и промышленности Александр Иванович Коновалов. Прогрессивный фабрикант, борец за права рабочих. Умер в эмиграции.
Министр просвещения Александр Аполлонович Мануйлов. Ректор Московского университета, ушедший со своего поста в знак солидарности со студентами. Остался в России. Успел умереть до Большого Террора.
Министр финансов Михаил Иванович Терещенко. Сахарозаводчик, фантастически богатый человек.
Потеряв в России всё, сколотил в Европе новое состояние, не меньше прежнего. Помогал нуждающимся эмигрантам.
Министр земледелия (очень важный в крестьянской стране портфель) Андрей Иванович Шингарев. Убит в большевистской тюрьме.
При всех идейных и личных расхождениях все они, даже «олигарх» Терещенко – несомненные наши люди, не открестишься. Живи они сегодня, кучковались бы вокруг «Эха Москвы», выступали на «Дожде» и имели по сто тыщ фолловеров в твиттере, а Керенский запросто и мильон.
При этом люди всё были сильные, яркие, талантливые, смелые, не боящиеся ответственности. Почему же у них ничего не вышло? Как это они, такие умные и расчудесные, дали себя сожрать ленинской шайке?
Мне кажется, причина не в персональных недостатках и не в сплетении случайных роковых факторов, а в видовой профнепригодности. Группа людей, которые, состоя в разных партиях, руководствовались единым набором базовых ценностей (упрощенно их можно обозначить термином «Чувство Собственного Достоинства»), были органически неспособны справиться с тогдашней ситуацией.
Ситуация, вспомним, была такая:
1. Страна, где три четверти населения неграмотны, а в «грамотной четверти» девяносто процентов малообразованны и ЧСД особенной ценностью не считают, еще не выветрилась память о крепостном праве.
2. Тяжелейшая война.
3. Вызванная войной разруха.
Чтобы удержать государство от развала в таких условиях требовалась не демократия, отстаивающая права личности, а ее диаметральная противоположность – жесткий военный режим, способный обеспечить работу аварийных механизмов, дисциплину и порядок. Это могла быть либо крайне правая диктатура, либо крайне левая.
Временное правительство посреди своего короткого срока попыталось переформатироваться в некое подобие мягкой диктатуры, и Керенский даже сумел справиться сначала с попыткой левого переворота (в июле), потом с попыткой правого переворота (в августе), но «сынтеллигентничал» — не расстрелял ни Корнилова, ни Троцкого с Лениным. (А если расстрелял бы, то Временное правительство выпало бы из категории «интеллигентской власти»). В итоге случилось неизбежное. Красивые интеллигентские принципы разбились о грубые утесы российской реальности.
И с тех пор вот уже целый век все кому не лень тыкают интеллигенцию (современный синоним: «либералов») носом в навозную лепешку Октябрьского переворота: как же, видели мы, к чему приводит ваша власть, знаем. Можно подумать, что та, другая, арестократическая власть ни разу в истории не садилась в лужу.
Ладно. Вопрос, который я хочу себе и вам задать, собственно, вот в чем.
Пускай в 1917 году, в тех условиях и в той России интеллигентское сословие управлять не могло. А в нынешней России?
Лично мне кажется, что все равно не сможет. Сначала будут прекраснодушные декларации, потом жалкие результаты. И так будет до тех пор, пока сословие качественно не обновится, не обогатится несколькими новыми характеристиками.
Что же это за необходимые характеристики? На мой взгляд, их три. Во-первых, умение консолидироваться во имя общего дела, не выпячивая свою уникальную неповторимость по всякому уместному и неуместному поводу. Во-вторых, умение защищать – если понадобится, то и кулаками – идеи, в которые веришь. В-третьих, не только красиво проигрывать, но и красиво побеждать. Подчеркиваю: красиво побеждать. Если победить некрасиво, то это сословие будет ничем не лучше противоположного.
Теперь вы меня спросите: а как же обзаводятся этими достохвальными характеристиками? Отвечу словами поручика Мышлаевского: «Достигается упражнением». А больше – никак.
Борис Акунин
Источник: rosbalt.ru
