Мособлсуд допросил родных антифашистов, погибших от рук банды неонацистов БОРН.
Суд заслушал показания родных антифашистов Ильи Джапаридзе и Ивана Хуторского, погибших от рук неонацистов из группировки БОРН. В ходе заседания обвиняемые попросили прощения у родственников своих жертв, однако, судя по реакции последних, едва ли могут на него рассчитывать.
В Московском областном суде продолжились слушания по делу националистической организации БОРН (Боевая организация русских националистов), причастных к ряду убийств на межнациональной почве и физическому устранению политических оппонентов. Сегодня в присутствии присяжных состоялся допрос родных Ильи Джапаридзе и Ивана Хуторского, погибших от рук праворадикалов.
Заседание началось с двухчасовым опозданием, что нетипично для Мособлсуда, сотрудники которого обычно крайне пунктуальны. Кроме участников процесса в просторном коридоре недавно построенного здания прогуливались журналисты и адвокаты, всего около 20 человек. Приставы объяснили собравшимся, что столь длительное ожидание происходит из-за проблем с доставкой подозреваемых. Тем не менее в 14/00 зал заседаний отворил двери, после чего судья Андрей Вьюнов объявил заседание открытым. Подозреваемые находились в стеклянной камере. Молодые люди были спокойны, на лицах — ни тени волнения.
После того как присяжные заняли свои места, обвинение приступило к допросу Донары Джапаридзе — матери погибшего Ильи Джапаридзе.
Отвечая на вопросы прокуроров, убитая горем женщина посетовала, что неправильно воспитала сына.
«Илюша всегда работал, с седьмого класса. Необходимости в этом не было: мы хоть люди и небогатые, на жизнь хватало. Учился он всегда хорошо, на выпускной его даже пригласили в Кремль, — вспоминала женщина. — Потом он поступил в Вышку (Высшая школа экономики. — «Газета.Ru»), прошел на платное, но с 50-процентной скидкой. Он всегда всем помогал: и семье, и друзьям. Все его уважали как честного и порядочного человека. Я, наверное, неправильно его воспитала — не должны люди быть слишком добрыми и порядочными».
Джапаридзе было трудно сдерживать слезы, вспоминая о сыне. По ее словам, молодой человек был разносторонним, занимался музыкой и спортом, писал стихи.
Джапаридзе принесла на процесс сборник стихов сына — тонкую книжку.
Женщина, спросив разрешения у судьи, повернулась лицом к клетке, где сидели участники БОРН, и прочла вслух несколько строк, в которых были слова «в чем я провинился, в чем вина моя».
«В чем провинился мой сын?! Почему убит хороший, добрый человек?!» — вопрошала Джапаридзе. Обвиняемые в клетке молчали и смотрели себе под ноги.
Справившись со слезами, женщина продолжила. Она рассказала, что в последний раз видела сына живым в день его убийства — 27 июля 2009 года.
«Он заканчивал третий курс, собирался ехать на экзамен. Он хорошо учился и планировал перевестись на бесплатную форму обучения. Я его проводила и поехала на работу, — с трудом выговаривая слова, рассказывает Джапаридзе. — А на работу ко мне пришли старший сын и крестный отец Ильи. Я сразу почуяла неладное: они оба работают и вместе пришли. Спрашиваю: с Илюшей что-то случилось? А старший сын сказал: «Мама, пойдем домой».
Она отметила, что сын никогда не занимался ничем противозаконным. О том, что ему поступали угрозы, она узнала лишь после того, как Ильи не стало. Вопросов к Джапаридзе ни у кого из участников процесса не возникло, и, утирая слезы, она села на свое место.
Судья Вьюнов предложил матери погибшего покинуть заседание, однако она отказалась. Затем он зачитал протокол осмотра места, где был убит Джапаридзе. Согласно документам, на месте происшествия полицейские обнаружили на асфальте брызги крови, две пули с резиновой оболочкой, а также серый мобильный телефон. Затем участников ознакомили с судебно-медицинской экспертизой. Антифашист был доставлен в медицинское учреждение в 10.45 в состоянии комы, врачи оказались бессильны, и через полчаса молодой человек скончался.
Медики зафиксировали огнестрельное ранение головы в районе глазницы, колото-резаные раны на животе, проникающее ранение груди, многочисленные раны на груди, на руках, кистях, голени — всего 26 ножевых ударов.
«Вот вы прочли эту бумагу! Разве эти мерзавцы не должны быть осуждены? — не выдержала Донара Джапаридзе. — Они ведь не только Илюшу убили, вон сколько всего натворили! Другим матерям должно быть страшно отпускать своих сыновей из дома!»
Также Вьюнов зачитал технические характеристики травматического пистолета «Оса» и описание изъятых у Юрия Тихомирова вещей, среди которых фигурировали охотничье ружье «Сайга» и множество патронов. Затем у Вьюнова таки возник вопрос к Джапаридзе. Судья поинтересовался у женщины об истории, в которой фигурировали ее сын и Екатерина Скачевская — сестра «легендарного» неонациста Павла Скачевского, который в настоящее время осужден к десяти годам заключения за причастность к ряду убийств. Столь малый срок был обусловлен тем, что Скачевский и его подельник Артур Рыно совершали преступления, не достигнув 18-летнего возраста, и были приговорены к максимально возможному наказанию для несовершеннолетних. Судья Эдуард Чувашов, вынесший приговор, в апреле 2010 года был убит участниками БОРН.
Согласно версии самой Скачевской, Джапаридзе и еще один антифашист причинили ей сотрясение мозга и гнали до дома с выкриками «Убей фашистскую семью!».
Информация о причастности молодого человека к избиению девушки быстро разнеслась по праворадикальным сайтам, где требовалось найти и наказать Джапаридзе. Во время следствия подсудимые называли именно это мотивом убийства студента.
«Уже после смерти Илюши его друг рассказал мне про историю с этой девушкой. Они шли по улице и увидели нацика с девушкой. Илюшин друг предложил им «предъявить», на что тот ответил: «Ну что ты? Во-первых, он с девушкой, а во-вторых, нас же двое. Это будет нечестно», — говорит Джапаридзе.
Также она отметила, что Илья погиб накануне футбольного матча столичного «Динамо». Илья планировал вывесить на трибуне баннер «Футбол без расизма».
Затем суд перешел к допросу второго свидетеля — Екатерины Хуторской, которая приходилась сестрой убитому членами БОРН антифашисту Ивану Хуторскому по кличке Ваня-Костолом.
«У брата было высшее юридическое образование, он жил с мамой, работал юристом в городском центре «Дети улиц». На момент убийства ему было 26 лет, — рассказала Хуторская. — То, что он антифашист, я узнала только после его убийства.
Тогда же я узнала, что он занимался охраной концертов от националистов. Учил ребят давать отпор националистам.
У него было много друзей, они ходили к нам в гости, брат увлекался панк-музыкой, слушал группу Distemper, «Тараканы». У нас осталось много его кассет, дисков. Он считал, что все люди равны. Был сильным, физически крепким. Оружия у него не было».
По словам женщины, об угрозах в его адрес она также узнала лишь после убийства брата. Однако до этого на него было совершено по меньшей мере три нападения.
«В 2005 году на него напали, он получил черепно-мозговую травму. В октябре того же года на него напали во второй раз: опять сотрясение мозга, сильный перелом носа, ножевое ранение. В 2008 году на него напали с ножом, ранили в живот. Но мне он об этом ничего не рассказывал, только о третьем эпизоде. Да и то было видно, что врет. Мол, бомжи какие-то на него напали. Думаю, о 2005 годе знал отец, но он умер, и узнать это я не могу», — сказала Хуторская.
О гибели брата Екатерине, по ее словам, сообщила мать. Изначально молодой человек перестал отвечать на звонки, но это происходило и ранее и не вызвало опасений у родных. Мать просто попросила дочь позванивать Ивану.
«Мама перезвонила мне через полчаса и сказала, что в подъезде полиция, кого-то убили. Я сказала, чтобы она не выходила из квартиры, если что, полицейские сами зайдут. Около 11 часов вечера мама позвонила и сказала, что Вани не стало», — вспоминает Хуторская. Отвечая на вопрос, почему у его брата была кличка Костолом, женщина ответила, что это прозвище прицепилось к Ивану в 15-летнем возрасте:
«Он был крупным, сильным, и ребята так его прозвали».
У обвинения и судьи не возникло вопросов к Екатерине, зато они нашлись у обвиняемого Максима Баклагина. Он поинтересовался, почему на месте убийства были обнаружены нож и кастет, принадлежавшие Ивану, а при обыске списки националистов с телефонами и адресами. Хуторская ответила, что не знает. Затем Баклагин спросил, делал ли Иван различия между фашистами и националистами, на что женщина также ответила отрицательно.
«Как вы можете так спокойно говорить с этими зверьми, выродками?! — не выдержала Донара Джапаридзе. — Как вы отвечаете на их вопросы?!»
Вопросов у Баклагина не осталось, и, низко опустив голову, он попросил прощения у родных погибших антифашистов. Обвиняемый заявил, что понимает, какую боль они им причинили.
Судья зачитал протокол осмотра места происшествия и показал фотографии присяжным. После этого он огласил обращение БОРН по поводу убийства Хуторского.
Хуторской скончался от двух огнестрельных ранений. Примечательно, что изъятые из его тела пули совпали с боеприпасами, которыми был убит судья Чувашов, предположительно нагана 1895 года выпуска. Вьюнов ознакомил присяжных с видеозаписью от подъезда, где был убит Хуторской, и завершил заседание.
Процесс будет продолжен в среду, 26 ноября.
Иван Комаров
Источник: kavpolit.com
