Четверть века назад пала Берлинская стена, после чего Восточная Германия была поглощена Западной. Сравнение с Крымом и Донбассом напрашивается само собой. Но оно только сбивает с толку.
4 ноября 1989-го полмиллиона берлинцев вышли на самый грандиозный в истории ГДР оппозиционный митинг. Воля старого режима, и без того уже ослабленного, была сломлена. 9 ноября пала линия заграждений (Берлинская стена), отделявшая Западный Берлин от Восточного. Граница между двумя частями «немецкого мира» перестала существовать. А 11 месяцев спустя, в октябре 1990-го, бывшая ГДР официально стала частью ФРГ. С тех пор 3 октября отмечается национальный праздник — День немецкого единства (Tag der Deutschen Einheit).
Не все вокруг были в восторге от объединения Германии, но никто не ставил тогда под вопрос его законность. 25 лет спустя такую международную реакцию сравнивают с осуждением присоединения Крыма к России и устройства в Донбассе российского протектората, преподнося как пример западного двуличия: вот видите — они пытаются запретить «русскому миру» именно то, что когда-то охотно позволили «немецкому».
Главных «сходств», видимо, два.
Во-первых, в упразднении ГДР можно найти признаки покушения на святость международного права. Разве это не было попранием принципа нерушимости границ в Европе, прописанного в Хельсинкских соглашениях (1975 год)? И разве сама ФРГ не признала в свое время ГДР, заключив с ней договор «Об основах отношений» (1973 год)? Почему сегодняшняя Москва должна больше уважать эти принципы, чем тогдашний Бонн?
А во-вторых, не было ли это еще и аннексией, то бишь принудительным расчленением другой державы? Ведь Восточная Германия самоочевидным образом была частью советской империи. Это кусок наших бывших владений. Западные немцы просто отжали его, улучив подходящий момент, а сегодня считают себя вправе рассуждать про Крым.
Такова логика казенной пропаганды, вполне совпадающей с представлениями об устройстве мира у нашего управляющего класса и большей части народа. У нас не верят в серьезность официально принятых на себя государственных обязательств, в важность того, что торжественно записано в договорах. Причем не верят искренне. Потому что по-настоящему важными считают только понятия и тайные сговоры. «Законы тайги», как стало теперь модно говорить. А бумажки с подписями якобы составляются исключительно для отвода глаз. Тыкать ими в лицо, как каким-нибудь «Будапештским меморандумом», — это явное и наглое лицемерие.
Вообще-то, чрезмерная вера в «законы тайги» рано или поздно приводит к большим разочарованиям. Вспомнить историю с упразднением СССР. По бумагам, то есть по собственной конституции, Советский Союз был даже не федерацией, а скорее конфедерацией — свободным объединением пятнадцати государств, легко распускаемым по их воле. Но, разумеется, никто не принимал эти бумаги всерьез. Ведь по понятиям все было совершенно иначе. Однако настал момент, когда формальность превратилась в реальность. И там, где был СССР, сегодня действительно пятнадцать международно признанных государств.
История с исчезновением ГДР из того же ряда. Возможность упразднения этого государства неявно, а иногда и явно, подразумевалась во многих международных договорах. А когда процесс упразднения реально стартовал, то каждый очередной шаг, пусть и согласованный предварительно под коврами, подкреплялся аккуратно составленными бумагами, на которых стояли подписи всех заинтересованных сторон.
Конституция ФРГ, принятая в 1949-м, провозглашала целью объединение немцев в одном государстве. Позднее, перед подписанием договора о признании ГДР, западногерманская делегация опубликовала заявление, что этот договор «не противоречит политической цели Федеративной Республики Германия содействовать мирному положению в Европе, при котором немецкий народ в ходе свободного самоопределения вновь обретет свое единство». Стремление присоединить ГДР всегда было официальным лозунгом Федеративной Республики. При этом подчеркивалось, что воссоединение может быть только мирным.
Легендарные Хельсинкские договоры, хоть и провозгласили нерушимость европейских границ, но вовсе не прибавили Восточной Германии как государству и советскому вассалу каких-то конкретных гарантий. СССР и западные страны ни о чем серьезном договориться не смогли, и подписанные ими в Хельсинки бумаги были составлены таким образом, чтобы замаскировать отсутствие взаимных обязательств. Толкуя их по тайному смыслу и подковерным подмигиваниям, наши геронтократы видели в этих документах признание неприкосновенности советской империи, простирающейся вплоть до Эльбы. Но в самом-то тексте на этот счет не было ни одного внятного слова. Как и о том, запрещено ли менять границы, если на то будет согласие всех заинтересованных сторон.
Поэтому, когда в ГДР пала стена и сменился режим, в международном праве не существовало никаких помех, которые бы запрещали поставить вопрос об объединении с ФРГ. Этот вопрос стал главной темой первых (и последних) восточногерманских свободных выборов (март 1990-го). Граница с ФРГ была открыта, и западногерманские политики активнейшим образом участвовали в выборной кампании. Однако «вежливых людей» без опознавательных знаков, офицеров-отпускников бундесвера, а также и местных вооруженных ополченцев зафиксировано не было. Выборы прошли мирно и, по общему впечатлению, достаточно свободно. Бывшая правящая партия, которую никто не запрещал и которая единственная из всех твердо отстаивала сохранение ГДР, собрала всего 16% голосов.
Между собой немцы согласовали порядок объединения уже летом 1990-го, но не объявляли о нем, пока не получили согласия великих держав. Договор «Об окончательном урегулировании в отношении Германии» был подписан 12 сентября 1990-го в Москве после нескольких раундов переговоров в формате «два + четыре» (ФРГ и ГДР + СССР, США, Британия и Франция). Соглашение было подкреплено довольно щедрыми отступными, которые западные немцы дали Советскому Союзу. И не их вина, что эти деньги не пошли впрок, были растранжирены на затыкание бюджетных дыр и мало помогли домашнему обустройству отводимых из бывшей ГДР советских контингентов.
Занятно, что на финальных стадиях переговоров главным противником слияния двух Германий выступал не Михаил Горбачев, а Маргарет Тэтчер, которая опасалась уменьшения веса собственной страны в Евросоюзе. Общими силами ее уговорили буквально в последний день. С радостью или нет, но объединение Германии было официально одобрено всеми государствами, которые некогда разделили ее на оккупационные зоны, давшие начало ФРГ и ГДР. И только после этого воссоединение состоялось.
Не будучи ядерной державой, Западная Германия не могла грозить войной. Но за ее спиной стояла Америка, которая объединение твердо поддерживала. Экономическая мощь ФРГ была самой большой в Европе. А тогдашний Советский Союз не имел воли чему-либо всерьез противодействовать. Несмотря на эти козыри, немцы играли по правилам, договорились со всеми и выполнили все формальности.
И за 25 лет ни одна страна ни разу не поставила под вопрос крупнейшую перекройку границ в Европе после Второй мировой войны. И не поставит. У медведя, «который ни у кого разрешения спрашивать не будет», способ решения проблем совершенно другой. Поэтому и последствия принципиально иные.
Сергей Шелин
Источник: rosbalt.ru
