Гибель детей, особенно насильственная и внезапная — ужасающая трагедия для их семей, друзей и близких. Она разъедает общественный комфорт, вгрызается отчаянием в людские души, вызывает протест на инстинктивном уровне. Она ставит под сомнение разумность государственного устройства, при котором допускается такая трагедия.
Дабы избежать подобного шока, самые заклятые враги выводят детей за рамки своего конфликта. Вспомните хотя бы памятник советскому солдату со спасенным немецким ребенком на руках, установленный в Трептов-Парке теперь единой Германии. Обелиск основан не только на зодческом мастерстве, мощном постаменте и идеологии. Он базируется на реальных событиях при штурме Берлина. Хотя чувства бойцов Красной Армии ко всему немецкому после четырех лет оккупации, концлагерей, истязаний и бомбежек очевидны.
Даже в годы ВОВ карательные экспедиции под началом СС, выжигающие все живое на своем пути, презирались обычными армейцами, их старались проводить руками коллаборационистов-предателей. Эти акции скрывали под грифом секретности, причем в первую очередь — от нации «белокурых бестий». Именно поэтому Нюрнбергский трибунал признал ведомство Гиммлера преступной организацией, а вермахт — нет. Германия пережила, переборола, преодолела нацистский кошмар и сегодня никто не усомнится в ее цивилизованности. Но цена той победы была невероятно высока, гигантское количество жертв пришлось на скорбную долю именно нашей страны.
Однако дети продолжают гибнуть во время войн и локальных конфликтов. Так было во время бомбежек Югославии авиационными силами НАТО — 80 сербов в возрасте до 14 лет были убиты за два месяца. Так было и есть в нынешнем Ираке и Сирии — уже при первом же сентябрьском налете US Air Forse на позиции ИГИЛ в провинции Ракка погибло несколько подростков. Юноши и девушки могут подвергнуться мучительной казни лишь за гипотетическую опасность планам наркомафии, что вызывает бурные волнения в столь крупной стране, как Мексика.
Практически всегда подобные жертвы скрываются и замалчиваются, а в случае огласки заносятся в разряд «случайных». Принадлежность к карателям — несмываемое клеймо, детоубийцы ненавистны всем адекватным людям. Но преступления масштаба и сути Беслана остаются уникальным шрамом на всем теле человечества. Хладнокровная охота именно за беззащитными детьми, их уничтожение взрывами и пулями обычно несвойственно даже самым оголтелым террористам — от Боко Харам в нигерийских джунглях до адептов халифата в аравийских песках. Хотя бы по причине неэффективности подобных зверств для достижения радикальных целей.
Общество и государство обязаны предотвращать саму вероятность физической угрозы детям. И уж тем более они обязаны оберегать маленьких граждан от насильственной гибели. Это вне обсуждения, это фундамент этики, это аксиома самосохранения государственных и общественных структур. Как же назвать государство, которое само уничтожает школьников прямо в местах их обучения? И что делать с чиновниками такого государства, которые залихватски лгут о чужой вине в кровавой беде и даже не удосуживаются принести соболезнования семьям убитых?
5 ноября 2014 года, во время футбольного матча на стадионе школы № 63 города Донецка были убиты двое подростков. В результате разрывов авиационных снарядов и крупнокалиберных мин, случившихся один за другим. На небольшом поле наличествует шесть воронок — то есть имел место прицельный налет, а не шальной снаряд по траектории «авось да попадет в сепаратиста». Донецкая школа подверглась целенаправленному артиллерийскому обстрелу. Два ее ученика никогда не услышат последнего звонка, не получат аттестат зрелости, не встретят рассвет выпускной ночи в обнимку с одноклассниками. Еще четверо школьников ранены, из них один находится в реанимации. Врачи и родственники не теряют надежды на сохранение его жизни. Со справедливостью же дело обстоит сложнее.
Расстрел школы № 63 города Донецка не стал первым эпизодом детской смертности на украинской войне. По осторожной оценке экспертов ООН, с апреля 2014 на востоке Украины погибло свыше 4.000 человек. Из них не менее тридцати детей. После сентябрьского прекращения огня милитаристского хаоса стало меньше с обеих сторон фронта. В крупные города Донбасса прибыли работники мониторинговой миссии ОБСЕ — а Донецк по размеру и численности населения вне конкуренции на всем бывшем (бывшем ли?) поле боя.
В огласке школьной трагедии сыграл свою роль и личностно-олигархический фактор. Богатейший бизнесмен Украины Р. Ахметов закончил именно донецкую школу № 63. Он сам гонял мяч по стадиону, ставшему подростковым кладбищем. Всеобщее равенство людей провозглашено еще французской революцией XVIII века. Однако весомость личности и ее влияние на принятие важных решений все еще во многом зависят от размера кошелька. Особенно в постреволюционных странах, как ни странно.
6 ноября экспертов миссии ОБСЕ под белы рученьки сопроводили к печально известной школе Донецка. И они увидели кровь на заборах, стенах и земле. Детскую кровь. Провели баллистические экспертизы и полевые работы. Специалисты ОБСЕ определили, что обстрел образовательного учреждения велся их минометов калибра 120 мм и артиллерийских орудий калибра 122 миллиметра. Что смерть прилетела с северо-запада по высокой навесной траектории.
В направлении на северо-запад от школы, ставшей местом преступления, находятся позиции украинских военных. Они ведут затяжные оборонительные бои в руинах донецкого аэропорта. Расстояние от позиций ВСУ до школы № 63 составляет 3.500 метров. Дальность стрельбы 122-миллиметровой гаубицы Д-30, состоящей на вооружении ВСУ — до 15 км. Миномет калибра 120 мм и модели 2Б11 может забросить мину на 9 км. Подобные модели имеются у украинской армии, причем их батареи дислоцированы именно на северо-западе от Донецка. Обстрел школы велся с территории, давно и прочно контролируемой ВСУ и Нацигвардией. Прицельный обстрел, приведший к гибели детей. Ополчение же не имело физической возможности развернуть свои орудия и минометы в прифронтовой полосе и садануть по собственной школе. Тактико-технические характеристики оружия не позволяли, если отбросить нравственность с этикой по примеру СБУ и СНБО.
Две означенные службы еще 5 ноября поспешили доложить, что преступный огонь велся из Макеевки. Которая находится за пределами 9 и 15 километровых зон досягаемости от школы № 63, далеко на востоке. После доклада ОБСЕ можно было спокойно высылать военных прокуроров Украины в поселок Пески и в район аэропорта и задерживать горе-артиллеристов. Можно было демонстрировать приверженность новой влады к житии по-новому. Можно было принести соболезнования пострадавшим и заклеймить отдельные недостатки боевой работы на местах. Всё же дети погибли. Можно было хоть чем-то доказать лозунги о единстве страны и о стремлении к справедливости.
Вместо этого колоссальному давлению подверглась миссия ОБСЕ и уже 9 ноября отказалась от дальнейшего расследования. Организации нужна Безопасная аккредитация и Сотрудничество сЕвропейской страной своего пребывания. А строчки из доклада ОБСЕ трехдневной давности:
«…прибыв утром 06.11.2014 к школе №63 на улице Степаненко, наблюдатели увидели и задокументировали останки человеческих тел, фрагменты костей и внутренних органов, обильные следы крови, а также окровавленную одежду, со следами осколочных повреждений тканей…».
Эти строки были проигнорированы во всех западных столицах. Да и сама страна накануне дефолта равнодушна к смертям своих бывших сограждан. Подумаешь, какие-то донецкие дети. Вырастут, побегут на митинги, будут флаги неправильные держать, станут державы враждебные призывать. А то и защищать свою землю надумают с оружием в руках вместо рабской покорности в спине. Так что пусть помалкивает этот ОБСЕ и за колоннами анонимной техники гоняется. Не то самих наблюдателей выгнать недолго.
Но рукописи не горят, знаете ли. И не вырубить артиллерийским топором того, что написано пером циничных преступлений. Награды найдут всех «героев», и предусмотрительно приросшие к их лицам балаклавы никого не уберегут от справедливого возмездия.
Даша Гасанова
Источник: grtribune.ru
