За убийство, которое он не совершал, несовершеннолетний получил 14 лет. Из них отсидел «всего» 4,5 года и вышел на исправительные работы по месту жительства. Родителям бы радоваться, что сын оказался дома, а отец продолжает «лезть в бутылку», доказывать невиновность парня. Отец хочет добиться не только его полного оправдания, но и реабилитации, а также примерного наказания виновных. Его желание, вроде, вполне законное, но в условиях нынешнего Узбекистана наталкивается со стороны чиновников на непонимание, угрозы и саботаж.
14 ноября в Ташкенте прошло заседание коллегии Верховного суда, которое рассматривало заявление отставного подполковника милиции из Кашкадарьи Бахрома Абдурахимова с целью реабилитации своего невинно осужденного сына. Суд, вроде, пошел на встречу — изъял из обвинения статью об убийстве особо жестоким способом и «скостил» четыре года. Но Абдурахимов уехал домой в шоке и с давлением «за двести» — он надеялся на полное оправдание сына, а ему вроде как «бросили кусок»…
Все начиналось обыденно
Оказаться не в то время и не в том месте — в месте, где совершено преступление — может каждый. Причем, не только в Узбекистане, а в любой стране мира. Но, пожалуй, только в Узбекистане этот «каждый» имеет все шансы получить «длинный» срок, хотя его невиновность ни у кого не вызывает сомнений.
Впрочем, обо всем по порядку. Сначала о месте действия. Кашкадарьинская область, маленький городок Гузар, что пытается жить по законам рыночной экономики. Тон в этом начинании задают такие люди, как местный бизнесмен Акбар Пулатов, который имеет малые предприятия, стройплощадки, ресторан и что-то среднее между магазином, чайханой и базой по оптовой продаже пива под названием «Олтин хурозча» («Золотой петушок»).
Теперь о главных действующих лицах. Учащийся колледжа Бадриддин Абдурахимов. Современная молодежь, едва взглянув на него, тут же повесила бы ярлык «ботаник». Очки, интеллигентная внешность, со шпаной не дружит, а, наоборот, дружит с книжками и компьютером. После учебы подрабатывает у своего родного дяди — того самого предпринимателя Акбара Пулатова. Сидит на кассе в «Золотом петушке» и получает за это 150 тысяч сумов в месяц.
Криминальный авторитет Рахим Соатов, чуть больше 30 лет. Та же молодежь сказала бы о нем — «конкретный пацан». Человек нелегкой судьбы. В 13 лет остался без родителей, уехал в Ташкент, где стал подрабатывать на рынке, называемом «Ипподромом». В 18 лет совершил убийство, отсидел семь лет и был переведен в кашкадарьинскую колонию-поселение №82, что в 30 километрах от Гузара. Колония по договору с местными предпринимателями отправляла своих подопечных к ним на работы, так Соатов и очутился в качестве грузчика в «Золотом петушке».
Это обстоятельство и явилось прелюдией дальнейших драматических событий. В сентябре 2009-го года «авторитет» Соатов обратился к кассиру Абдурахимову с просьбой занять ему «на пару дней» сто тысяч сумов. Мол, он, как зек, никуда не денется, а, кроме того, в залог остается его спортивная сумка с вещами, что лежит на складе стеклотары.
Бадриддин посчитал жестоким отказывать и так обездоленному человеку и дал из кассы требуемую сумму. А Соатов на эти деньги с подружкой, местной жительницей, рванул «проветриться» в Ташкент. Но так как его бесшабашные действия были расценены руководством колонии, как побег, Соатов был объявлен в розыск, в тот же день задержан в Чиназе, получил к оставшимся шести месяцам отсидки еще шесть, и получившийся в итоге год отбывал уже в обычной зоне. А предприниматель Пулатов за утраченные сто тысяч сумов племянника сильно не ругал — парень, заняв деньги, не совершил ничего бесчестного, — и списал эту сумму в безвозвратные убытки.
Чисто провинциальное убийство
Развитие событий последовало ровно через год, 18 сентября, когда вышедший на свободу Соатов заехал в «Золотой петушок» за своей сумкой. Бадриддин к тому времени уже закончил колледж и поступил на первый курс университета, но так как все его сокурсники уехали на хлопок, а он был освобожден по зрению, опять оказался за кассой.
Сумку семнадцатилетний парень отдавать наотрез отказался, предложив сначала вернуть занятые сто тысяч. Соатов посчитал это вполне резонным и сделал встречное предложение — проехаться вместе с ним в соседний Яккабагский район, где он хранит деньги.
До Яккабагского района полсотни километров, но, как утверждают местные жители, за сотней тысяч сумов (в 2010-ом году — около 30-40 долларов по рыночному курсу) туда из нищего Гузара поехал бы любой. Тем более у Соатова были «колеса» — земляк Холман Кадыров с машиной.
Пятидесятилетний Кадыров сразу оказался недоволен появившимся в салоне пассажиром, зло упрекнул приятеля, что тот «взял с собой малолетку». Соатов огрызнулся — мол, гони сто тысяч, и высадим мальчишку. Водитель ответил матом, употребив весьма неосторожные выражения по отношению к человеку, отсидевшему в тюрьме приличный срок. Соатов потребовал «спрос». В итоге машина остановилась, едва отъехав от Гузара, земляки вступили в ожесточенную перепалку, а перепуганный Бадриддин выскочил наружу по малой нужде.
В «легковушку» Бадриддин вернулся только после ого, как услышал беспорядочные и тревожные звуки клаксона. Открыл дверь и увидел, как его должник Соатов, сидевший на заднем сиденье, одной рукой душит водителя, а другой бьет его в живот. Именно водитель жал на клаксон, призывая на помощь, и Бадриддин попытался ему помочь, схватив рукой за кисть Соатова.
Бадриддин из-за плохого зрения не разглядел, что в этой кисти был маленький перочинный нож — им бывший зек перед начавшимся спором чистил яблоко, — и порезал три пальца. Впрочем, помощь водителю уже была не нужна — от многочисленных ран он уже скончался.
Соатов припугнул Бадриддина — мол, расскажешь кому, убью — и отпустил на все четыре стороны. Тот тут же уехал домой на попутке, после чего убийца закопал труп, поджёг машину и скрылся.
Немедленно идти в милицию!
Все это столь подробно рассказывается для того, чтобы у читателя не возникло вопросов. Именно такой ход событий подтверждается и рассказом Бадриддина, и признанием Соатова, и показаниями свидетелей, и первоначальными заключениями экспертизы.
Но вернемся к дальнейшим событиям. Бадриддин вернулся домой, закрылся в своей комнате. Наутро в подавленном настроении вышел на работу в «Золотой петушок». Вечером опять ушел в свою комнату. Как рассказывает мать парня, она забеспокоилась, зашла к сыну, увидела того плачущим. Стала спрашивать, в чем дело, он все ей рассказал.
Мать тогда позвала отца — Бахрома Абдурахимова, только что вернувшегося из Карши, где он был по делам несколько дней. У бывшего милиционера даже сомнений не возникло, что делать дальше — немедленно идти в милицию. И он вместе с сыном, хотя был уже третий час ночи, отправился в Гузарский РОВД — районный отдел внутренних дел.
Там встретили своего бывшего коллегу очень доброжелательно. Поблагодарили, что оперативно доставил в милицию ценного свидетеля, парня тоже похвалили за мужество. После чего попросили Бахрома оставить сына до утра в РОВД — мол, сейчас доставят сюда убийцу, по горячим следам сделают очную ставку, а потом молодого человека на машине отвезут домой.
Бывшие коллеги пошли на подлость
Отставной подполковник ни минуты не сомневался, что в бывшие коллеги в отношении его несовершеннолетнего сына поступят порядочно, поэтому с чистой совестью покинул здание РОВД. Как выяснилось дальше, это было его большой ошибкой.
Вот как описывает Бадриддин то, что произошло дальше, в интервью правозащитнице Елене Урлаевой: «Сразу после ухода отца в кабинет ворвался сотрудник уголовного розыска Тулкин Ярматов и нанес мне удары в грудь. Я упал, очки улетели в сторону, когда я хотел их достать, он стал меня бить ногами. Я от боли и неожиданности растерялся, стал плакать и просил позвать отца. Но сотрудники милиции пригрозили, что моего отца тоже посадят в тюрьму за то, что я два дня молчал об убийстве».
Одним словом, у семнадцатилетнего паренька за остаток ночи выбили «чистосердечное признание» в том, что он вместе с Соатовым убил Кадырова с целью ограбления. А когда утром обеспокоенный долгим отсутствием сына Бахром Абдурахимов отправился в РОВД, на проходной ему сообщили, что «есть приказ вас не пускать».
— Мои бывшие коллеги совершили такой подлый поступок по двум простым причинам, — говорит Бахром Абдурахимов. — Первая — облегчение следственной работы. Если бы мой сын выступил в качестве свидетеля, то такой опытный преступник, как Соатов, мог перед арестом уничтожить улики и спокойно «пойти в отказ». А показаний Бадриддина как соучастника убийства было вполне достаточно для осуждения. И вторая причина, самая главная, — деньги. Не забывайте, что Бадриддин — племянник одного из самых богатых людей Гузара.
Как рассказывает бывший подполковник, деньги у него попросили уже утром того же дня. С сотового телефона Бадриддина, который был официально изъят у того несколько часов назад, в половине седьмого утра позвонил неизвестный и измененным голосом попросил 20 тысяч долларов за «отмазку» сына. Через два часа позвонил снова, спросил, нашел ли Абдурахимов деньги. Отставной офицер попытался выяснить отношения, но неизвестный, поняв, что денег не будет, дал отбой. А телефон, с которого были сделаны эти звонки, в список вещественных доказательств не попал и вообще таинственным образом исчез.
— Я сам привел в милицию за руку сына как свидетеля, а тут такая подлость, — до сих пор, рассказывая об этом, не может сдержать негодования Бахром Абдурахимов. — И от кого — от бывших товарищей, с которыми сидел за одним столом!
Несмотря на жалобы отца, Бадриддин Абдурахимов оказался вместе с Рахимом Соатовым на одной скамье подсудимых. Единственным доказательством вины парня оказалось «чистосердечное признание», выбитое из него в ту памятную ночь, когда он добровольно явился в милицию. Но судьям это показалось вполне достаточным, и в феврале 2011 года они огласили приговор: Соатову — пожизненное заключение, а Абдурахимову — 14 лет лишения свободы. Состоявшейся в марте суд кассационной инстанция оставил приговор в силе.
Отставной подполковник провел свое расследование
Отец не стал оспаривать приговор, он принялся оспаривать сам факт заведения уголовного дела на сына. С милицейской дотошностью разыскал нужные документы и вскрыл все факты нарушений и фальсификаций со стороны сотрудников внутренних дел, прокуратуры и судей. Начиная с такого «пустяка», как отсутствие адвоката или близкого родственника во время дачи несовершеннолетним «чистосердечного признания», и заканчивая жонглированием показаний экспертиз.
Например, экспертиза утверждает, что убитого кололи одним острым предметом — т.е. одним ножом, а в деле почему-то со ссылкой на эту же экспертизу говорится, что двумя, хотя лезвие «второго ножа» в два с половиной раза больше, чем реальное орудие убийства — перочинный ножик.
Или в деле запротоколировано, что в сгоревшей машине найден нож со следами «свежей крови», соскобы смазаны ватой, которая положена в запечатанный конверт, а затем, когда следователи понимают, что это выглядит смешно, конверт оказывается вскрытым, и там появляется уже вата со следами гари. Причем экспертиза никакой крови в этой вате не обнаруживает, но в обвинительном заключении почему-то все равно проходит как «доказательство вины» Бадриддина.
Но не будем утомлять читателя перечислением подобных фактов — их достаточно много. Скажем только, что благодаря упорству бывшего подполковника Бахрома Абдурахимова 30 декабря 2011 года судебная коллегия Верховного суда в порядке надзора отменила приговор судов первой и кассационной инстанций и отправила дело на новое рассмотрение в ту же Кашкадарью.
Но Каришинский суд встал на защиту предыдущего приговора. А чтобы новое решение судей выглядело более убедительно, стал заниматься откровенным подлогом. Например, в приговоре суда, состоявшегося в январе 2011 года, свидетели говорят, что видели только горящую машину, а в приговоре суда от 24 августа 2012 года уже утверждают, что «убийство совершили Соатов и Абдурахимов». Хотя при этом никаких новых показаний свидетели не давали.
В Узбекистане неизвестно слово «реабилитация»
С тех пор возмущенный отец написал множество жалоб и «открытых» писем, которые в итоге и привели к протесту заместителя председателя Верховного суда на несправедливый приговор, а затем и к заседанию коллегии этого суда 14 ноября.
— Перед началом суда, который постоянно откладывался, ко мне подошел секретарь и намекнул, что они «могут всерьез заняться моим сыном». Вроде как угрожал — «не буди лихо, пока оно тихо», — рассказывает отставной подполковник.
Но Абдурахимов не собирается останавливаться. По его словам, он будет вновь и вновь писать жалобы, пока не добьется полной реабилитации своего сына. Тем более что жизнь Бадриддина оказалась основательно поломанной — из мест заключения он вышел больным, а зрение ухудшилось, стало «минус пять». Его сокурсники уже окончили институт, а он так и остался недоучившимся студентом и работает сейчас в коммунальной службе Гузара, ежемесячно отдавая 30 процентов заработка государству.
Чего хочет бывший подполковник? Полной отмены приговора в отношении своего сына, восстановления его на первом курсе института. Наказания виновных — по 230 и 231 статьям Уголовного кодекса: следователи, привлекшие к ответственности заведомо невиновного, и судьи, осудившие этого заведомо невиновного, должны получить от пяти до десяти лет. А также полной реабилитации, включающей в себя компенсацию материальных и моральных потерь.
Но вот добьется ли этого простой смертный? Ведь даже ему, бывшему старшему офицеру милиции, не приходилось слышать, чтобы кого-нибудь из судебно-правовой системы Узбекистана осудили по 230 и 231 статьям. А расшифровки понятия «реабилитация» он так и не нашел ни в одном законе страны…
Источник: fergananews.com
