Открытие рынков труда в рамках ТС и ЕЭП не привело к значимым изменениям миграционных потоков из Казахстана в Россию.
С момента создания Таможенного союза в 2010 годупрошло более четырех лет, что позволяет подвести промежуточные итоги развития государств-участников в условиях интеграции.
Ключевым показателем эффективности евразийской интеграции на постсоветском пространстве является взаимная торговля. Облегчение последней и рост товарооборота между странами таможенной тройки — первоочередная задача создания Таможенного союза, Единого экономического пространства и в перспективе Евразийского экономического союза.
Товарооборот Казахстана с РФ и Белоруссией быстро рос в первые годы функционирования союза — в 2010-2011 гг. Это был впечатляющий рост: например, в 2011 г. экспорт Казахстана в ТС вырос на 53%, импорт – на 43%. Однако важно учитывать, что это происходило на фоне благоприятной глобальной экономической конъюнктуры и низкой базы предшествующих кризисных лет. К тому же 80% роста было обеспечено увеличением экспорта сырья.
В 2012-2013 гг. рост взаимного товарооборота Казахстана со странами «таможенной тройки» приостановился (-2,8% в 2012 г. и +0,8 в 2013 г.). А в 2014 г. произошло его резкое сокращение: за январь-сентябрь товарооборот уменьшился на 20,3% до 14,3 млрд дол. по сравнению с аналогичным периодом 2013 г.
В числе причин такого обвала — структурные экономические трудности России и неблагоприятная конъюнктура на глобальных рынках. Важно помнить, что пока в итоговых данных не нашли отражение результаты санкционной “войны” России и Запада. Есть все основания ожидать усиления отрицательного тренда.
Другую проблему я уже отчасти затрагивал: мы по-прежнему друг с другом торгуем преимущественно сырьем. В казахстанском экспорте в ТС преобладают уголь, металл, другое сырье (72% экспорта в январе-сентябре 2014 г.). Причем в последних два года сырьевая доля растет (2013 г. – 60%). Конечно, это не 87,7% (с третьими странами), но едва ли даже такие показатели соответствуют заявленному уровню интеграции. Импорт из России и Беларуси более сбалансирован: здесь преобладают товары различной степени переработки.
Кроме того, наблюдается дисбаланс взаимной торговли членов таможенной тройки: основные торговые связи приходятся на Россию, а показатели взаимной торговли с Белоруссией не существенны (0,6% от общего казахстанского экспорта, 4,4% — от импорта), хотя Минск здесь добился больших успехов: медленно, но уверенно наращивает свои поставки в РК. Это несложно заметить даже рядовому потребителю: белорусские товары присутствуют на рынке Казахстана и России.
Несмотря на это, в целом казахстанский рынок постепенно сужается для российского производителя, на что указывает сокращение российского импорта в РК четвертый год подряд (до 34% в общем объеме казахстанского импорта в январе-августе 2014 г.). Одна из основных причин – большой поток контрабандных товаров из КНР через казахстанский участок общей таможенной границы (разница между таможенной статистикой РК и КНР достигает 4 млрд дол., что говорит об огромных объемах китайского «серого экспорта», поступающего в ТС через Казахстан).
После введения российского продовольственного эмбарго в отношении стран, поддержавших антироссийские санкции, фиксируются эпизодические факты незаконного реэкспорта через РК в РФ западных продуктов (мяса птицы из США, яблок из Польши), несмотря на то, что из-за меньшего транспортного плеча более привлекательным маршрутом для этих целей остается Белоруссия. При этом проблемы в аграрном секторе Казахстана не позволяют ему самому широко включиться в процессе импортозамещения в России, хотя более высокие закупочные цены и привлекают отдельных казахстанских аграриев на российский продовольственный рынок.
В качестве другой долгосрочной задачи правовая база ТС-ЕЭП-ЕАЭС рассматривает рост взаимных инвестиций стран таможенной тройки. Однако пока применительно к РК сложно говорить о том, что евразийская интеграция оказала принципиальное влияние на этот показатель. Инвестиционная активность российского бизнеса сосредоточена преимущественно в сырьевом секторе (77%) за счет проектов, запущенных вне связи с интеграцией. Вложения в приграничные регионы на общем фоне не значительны. Например, на богатые минеральными ресурсами Мангистаускую, Актюбинскую и Павлодарскую области приходится 61,3% совокупных ПИИ из России, а на Восточно-Казахстанскую, Северо-Казахстанскую и Костанайскую — 6,1%.
Динамика инвестиций в 2010-2013 гг. положительная, но также сильно зависит от внешней конъюнктуры. Так, в связи ограничением доступа российских финансовых структур на долговой рынок США и Европы ожидается снижение инвестиционной активности российского бизнеса в Казахстане. В целом, с учетом офшорных схем финансирования Евразийский банк развития оценивает объем накопленных российских ПИИ в Казахстан в 9,27 млрд дол. на начало 2014 г., а казахстанских ПИИ в РФ – в 2,96 млрд. Инвестиционное взаимодействие между Казахстаном и Белоруссией остается крайне слабым.
Вопреки опасениям местных экспертов, открытие рынков труда в рамках ТС и ЕЭП не привело к значимым изменениям миграционных потоков из Казахстана в направлении России. Казахстанская экономика продолжает испытывать умеренный отток высококвалифицированных кадров, но связано это главным образом с общими миграционными трендами и преимуществами работы в России и в меньшей степени собственно с евразийской интеграцией. Процесс начался и достиг пика еще до вступления в силу в 2012 г. соглашений ТС, облегчающих выезд и трудоустройство из Казахстана в РФ.
На такой «размыв интеллектуальных ресурсов» республики влияет продолжающийся отток этнических русских (в основном из северных регионов). Что же касается казахов, то они в своем большинстве предпочитают жить и строить карьеру на родной земле: число уехавших в Россию исчисляется несколькими сотнями (что ничтожно мало для 16-миллионной страны), а сальдо миграции стабильно положительное в последних три года.
Таким образом, мы фиксируем в экономике Казахстана противоречивые тенденции. Однако в сегодняшних условиях очевидна безальтернативность интеграционного внешнеэкономического вектора – без него негативные тренды, скорее всего, были бы еще сильнее. К тому же оценить более точно эффект интеграции для РК мешает турбулентность мировых экономических процессов и незначительный срок, прошедший с момента учреждения объединения.
Максим Лихачёв
Источник: riss.ru
